Рабочая одежда представляла собой стандартные оранжевые комбинезоны, чем-то напоминающие робы заключенных в американских тюрьмах. Изготовили их специально для этой операции, используя в качестве образца увеличенные фотоснимки работников верфи, сделанные спутником-шпионом и переданные адмиралу Сэндекеру вместе с подробными картами и фотоанализом большинства зданий.

Пловцы неторопливо продвигались вдоль многочисленных трубопроводов и кабелей, проложенных под настилом от берега до конца причала. Видимость увеличилась до ста футов – тысячи ярких огней освещали все вокруг, как на бульварах Лас-Вегаса.

Питт плыл впереди, Джиордино справа от него и чуть сзади. Усеянное гладкой галькой дно постепенно стало подниматься, и вскоре им пришлось пробираться чуть ли не ползком, перебирая руками. Достигнув берега, они заметили неподалеку от свай причала ступени, поднимающиеся к бетонной набережной. Единственный фонарь, едва заметный в море огней верфи, тускло озарял лестницу и фасад нескольких одноэтажных строений. Внимательно изучивший спутниковые фотографии Питт вспомнил, что в этих бараках находятся инструментальные кладовые. Мощности фонаря не хватало, и боковые стены складов терялись во мраке.

– Что скажешь? – спросил Джиордино.

– Да вроде пусто, – пожал плечами Питт. – С другой стороны, черт его знает, кто там прячется в темноте?

Не успел он закончить фразу, как Джиордино, обозревающий окрестности в свой прибор ночного видения, уловил какое-то движение вдоль стены ближайшего склада. Он с силой сжал плечо Питта в знак предупреждения – на набережной показался охранник в камуфляжной форме и с автоматом через плечо. Он остановился под фонарем, вытянул шею и посмотрел вниз, особенно внимательно приглядываясь к основанию лестницы. Питт и Джиордино замерли, скрытые в тени свай и наполовину погруженные в воду.

Как Питт в общем-то и ожидал, охранник вышел на набережную просто от скуки, а вовсе не потому, что так уж ревностно относился к своим служебным обязанностям. Он ни разу еще не встречал ни одного подозрительного типа, пытающегося проникнуть на верфь, и ни разу не слышал о подобных случаях. Никакому грабителю, вору или хулигану и в голову бы не пришло вторгаться на промышленное предприятие, расположенное за сотни миль от ближайшего города и отделенное от цивилизации непроходимыми горными отрогами и ледниками. Вскоре охранник зевнул, повернулся и неторопливо зашагал обратно в темноту по направлению к складским помещениям.

Не успел он скрыться из виду, как Питт и Джиордино очутились на берегу, держа ласты в руках, а водометы под мышкой, бесшумно взбежали по ступеням и поспешили убраться подальше от предательского света фонаря. Дверь в ближайший барак оказалась незаперта, и они с облегчением ввалились внутрь.

– Наконец-то дома! – блаженно вздохнул Джиордино.

Питт нашел какой-то холст и завесил им единственное окно, тщательно подоткнув во все щели. После этого включил фонарь и посветил вокруг. Склад был забит разнообразным судовым оборудованием: контейнеры с бронзовыми и хромированными гайками, болтами и винтами, полки с тщательно уложенными бухтами троса и мотками кабеля, ящики с галлонными банками морской краски – и все это было разложено в идеальном порядке и снабжено этикетками.

– Я смотрю, у этих парней пунктик насчет аккуратности.

– Что ты хочешь – немецкое наследие.

Друзья быстро скинули глубоководное снаряжение и гидрокостюмы. Тут же извлекли из нагрудных сумок оранжевые комбинезоны и натянули поверх теплого белья. Сапоги сменили на кроссовки.

– Знаешь, я вот что подумал... – нерешительно начал Джиордино.

– О чем?

– Вдруг здесь у всего персонала имеются какие-то опознавательные бейджики на униформе, а со спутника их не заметили? Тогда мы влипли.

– Это еще не худшая из наших трудностей. – А что может быть хуже?

– Мы ведь в Южной Америке, Ал, дружище, – мягко сказал Питт, – а по-испански не сможем даже спросить, где здесь сортир.

– Ты других с собой не равняй! – обиделся итальянец. – Может, я и не очень бегло по-испански шпарю, но вполне достаточно, чтобы сошло с рук. У них же тут наверняка не только испанцы работают.

– Вот и отлично. Разговаривать будешь ты, а я стану изображать глухонемого.

Как только Джиордино, изучив фотокопию плана верфи, рассчитал оптимальный маршрут к административному зданию, Питт набрал номер на спутниковом телефоне.

Атмосфера в апартаментах Сэндекера в Уотергейте сгустилась до предела от дурных предчувствий. В электрокамине пылал огонь – ровно и спокойно, создавая уют, хотя и не согревал. Вокруг низкого столика со стеклянным верхом расположились на диванах три человека. На столе стоял поднос с кофейными чашками и наполовину опустевшим кофейни – "ом. Адмирал Сэндекер и Рон Литтл слушали старика с белоснежной сединой, которому перевалило далеко за восемьдесят, разинув рты, как дети, потому что рассказывал он такое, чего никому и никогда еще не рассказывал.

Адмирал Кристиан Хоцафель был во время Второй мировой войны офицером военно-морских сил Германии – Кригсмарине – и имел не одну награду. Он служил капитаном на нескольких подводных лодках с июня сорок второго по июль сорок пятого, когда официально сдался вместе со своим кораблем и всем экипажем в мексиканском порту Веракрус. После войны Хоцафелъ приобрел у правительства Соединенных Штатов торговое судно класса «Либерти» в рамках плана Маршалла и за последующие сорок лет создал весьма успешное предприятие, после чего продал свой пай и ушел на покой. К тому времени торговый флот «Хоцафель Марине» насчитывал тридцать семь судов. Хоцафель без труда получил американское гражданство и сейчас проживал близ Сиэтла, штат Вашингтон, в собственном имении на острове Уайдби, где держал двухсотфутовую парусную бригантину, на которой обошел с женой вокруг света.

– Итак, вы утверждаете, – уточнил на всякий случай Литтл, – что русские не находили обгорелых останков Гитлера и Евы Браун рядом с подземным берлинским бункером?

– Совершенно верно, – подтвердил Хоцафель. – Дело в том, что никаких обгорелых останков просто не было. Тела Адольфа Гитлера и Евы Браун сжигались в течение пяти часов. На это ушли галлоны газойля и бензина, слитые из подбитых близ Рейхсканцелярии танков и машин. Тела сложили возле бункера в воронку от советского снаряда. Огонь поддерживался до тех пор, пока не остался только пепел и микроскопические осколки костей. Преданные офицеры СС поместили пепел и кости в бронзовый контейнер. Ничего не оставили. Каждая крупица пепла и каждый фрагмент кости были тщательно собраны и уложены. Потом те же эсэсовцы бросили в воронку сильно обгоревшие трупы безымянных мужчины и женщины, погибших во время налета. Туда же положили и труп Блонди, любимой овчарки фюрера – на ней испытали капсулы цианида, которые потом приняли Гитлер и Ева Браун. Воронку забросали землей и заровняли.

Сэндекер не отводил глаз от лица Хоцафеля:

– Именно эти тела и нашли русские?

Бывший командир подлодки кивнул:

– Позже было объявлено, что зубная карта из картотеки личного дантиста фюрера полностью подтверждает идентичность обнаруженных тел с Гитлером и Евой Браун, но сами-то они знали правду. Пятьдесят лет русские упорно держались за эту фальшивку, поскольку Сталин и другие советские лидеры считали, что Гитлер сбежал в Испанию или Аргентину.

– Что стало с прахом? – спросил Литтл.

– Среди пожаров и разрывов советских снарядов, когда русские уже приближались к центру города, около бункера приземлился легкий самолет. Как только он развернулся на взлет, подбежавшие к нему эсэсовцы погрузили на борт бронзовый контейнер. Пилот, не теряя ни секунды, дал полный газ, взлетел и тут же скрылся в дыму над городом. Он дозаправился в Дании и перелетел через Северное море в норвежский порт Берген, где приземлился и передал бронзовый контейнер капитану Эдмунду Мауэру, который перенес его на борт своей субмарины «U-621». Множество других контейнеров и ящиков с нацистскими реликвиями и похищенными в музеях Европы произведениями искусства погрузили на другую подлодку – «U-2015» под командованием капитана Рудольфа Харгера.